- Деда… - тихонько позвал малыш, старательно сдерживаясь, чтобы не заплакать, и винодел в мгновение ока метнулся к внуку.
Шранк беззвучно застонал и приготовился к худшему.
Таррэн блаженно зажмурился, запоздало понимая, что видел ТЕ руны далеко не случайно. Что снова поддался ей, безнадежно проиграл, как и всегда, но (Торк возьми!) сегодня это было ужасно приятно. Ах, она маленькая, хитрая бестия! Ехидная кошка, вздумавшая испытывать его терпение на прочность!
Родное имя все-таки сделало свое дело: юноша очень медленно и крайне неохотно, но сжал руку в кулак. После чего слегка расслабился и прерывисто вздохнул, ощущая, как отступает бездна обрушившегося на него безумия. Машинально коснулся спрятанной в изящном амулете мощи, бездумно забрал все до капли и только тогда перестал походить, наконец, на оживший труп. А вскоре даже сумел открыть глаза и странно посмотреть на искаженное искренним ужасом лицо сородича.
Вал задумчиво пожевал губами и вместо ответа принялся рассеянно изучать пустынную дорогу, обрамленную могучими древесными стволами и кокетливо подрагивающими кустиками. Он и сам не знал, что именно ему не понравилось в охватившем немаленький город роскошном празднестве, устроенном королем Мирдаисом в честь своего восьмидесятилетия. Страж хорошо понимал, что по собственной воле решил посетить Аккмал именно в это время; испросил разрешения для своих молодых протеже повидать мир; выстоял неравный бой (даже настоящую схватку не на жизнь, а на смерть!) с одной крайне опасной особой ради того, чтобы эти неиспорченные малыши хотя бы раз в жизни увидели Город Тысячи Башен. Вызвался быть их временным опекуном. Довез, старательно оберегал всю дорогу. Показал, что хотел, провел по древнему городу и даже позволил тайком увидеть знаменитые на всю Лиару Дворцовые Сады, куда простым смертным вход был заказан, если, конечно, они не знали одной хитрой лазейки в наружной стене… но потом что-то пошло не так. Какое-то неприятное ощущение уже который час грызло его чувствительное нутро и заставляло настороженно прислушиваться и принюхиваться даже сейчас, когда родной город остался далеко позади.