- А НУ, ХВАТИТ!! - вдруг рявкнула девушка, резким движением притянув к себе дрожащего от гнева спутника. - ТИР, ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!!!
Хранитель пару раз глубоко вдохнул, но затем, решившись, все-таки коснулся невидимым щупальцем поискового заклятия комнаты Таррэна. Самого его не нашел - тот, как опытный маг, умел хорошо защищаться. Но Линнувиэль и не ставил перед собой такой задачи: ему нужна была иная аура. Человеческая. И он ее отыскал. Правда, не в комнате молодого лорда, чего втайне сильно опасался, а снаружи, на заднем дворе, где гадкий (и почему-то бодрствующий) пакостник безмятежно любовался на звезды в компании своего странного скакуна. Что ж… не худший вариант. Хоть не в одной постели с наследником, потому что, после недавних многозначительных перемигиваний и улыбок, мысли в голову молодого мага стали закрадываться совсем уж неприличные. Но красочные. Подробные. И весьма-весьма пугающие.
- А вот не скажу, - неожиданно усмехнулся эльф. - Раз уж тебе приспичило повредничать, то получи той же монетой по тому же месту.
- О боже… ты серьезно?! Завтра?! Рядом с Темными?!!
- Да не волнуйся, я ее не съем, - серьезно пообещала она. - Клянусь. За то, что промолчал вчера, ответишь отдельно, но во всем остальном обещаю вести себя примерно. То есть так, как всегда.
Если бы здесь присутствовал сторонний наблюдатель, дело вряд ли обошлось бы без изумленного обморока, потому что юный эльф был не просто красив, а ошеломительно, невероятно, фантастически хорош собой. Настолько, что становилось понятным, отчего на нем почти всегда сидел непроницаемый капюшон - зрелище было явно не для неподготовленных умов. И дело даже не в том, что он оказался непростительно юн. Не в том, что Перворожденные НИКОГДА не показывали смертным свой бесценный молодняк и не отпускали его из древних Лесов (как Светлого, так и Темного) раньше первого совершеннолетия, которое, как известно, наступало в сто - сто пятьдесят лет. И даже не в том, что молодой Темный оказался нечеловечески привлекателен. А в том, что ему строго настрого было велено хранить инкогнито и ни в коем случае не позволять себя разглядывать.