Единственный проблеск надежды — это то, что чемоданы так пока и валяются в подвале пустые. Папуля, само собой, перебрался в комнату для гостей — как и в прошлом году, когда он сам ел десерт со всякими посторонними личностями. «Ничего, всё перемелется», — внушаю я себе. Эх, как бы заставить самого себя в это поверить!
— Ты должен кому-нибудь рассказать об этом!
— А ты скажи дяде Хойту, что больше не любишь его!
«Наверно, у неё было что-то острое в рюкзаке… Ну, я не знаю!..»
— Мне нужно назад, к команде. — Отмахиваюсь от неё и выскакиваю на поле, стараясь убежать как можно дальше от Брюстера Ролинса.
Бронте поражается тому, что я принимаю способности Брюстера забирать боль как нечто само собой разумеющееся.