Я снова соскальзываю — на этот раз мне точно не удержаться, но вместо того, чтобы упасть прямиком вниз, я выбрасываю обе руки навстречу Брю.
И всё же я ничего не могла поделать — в глубине души я ощущала, что совершила страшную, ужасную ошибку. Не могу перечислить, сколько раз за этот день я набирала 911 и держала палец на клавише «звонить», но так и не нажала её!
— Да зачем мне дубина, — отвечаю, — я и лакроссной клюшкой неплохо управляюсь.
— Может, ты позвонил бы Кэти Барнетт? Я знаю совершенно точно — она умирает по тебе чуть ли не с самого пластилинового периода.
Вообще-то, я была не готова к правде. Она потрясла меня. С другой стороны улицы послышался смех — там веселились какие-то детишки. Они смеялись не над нами, но всё равно — как они могут смеяться, когда здесь раскрывается такая ужасная правда?
— Извинение принято, — буркнул он, не глядя на меня. А когда я не ушла, он спросил: — Будешь смотреть игру?