— Ну, прости, я виноват, признаю! — повторяю я уже в десятый, а может, и в двадцатый раз.
И я не могу понять что сильнее — её желание познать или моё желание остаться непознанным.
Короче, залез на крышу и начал отсчитывать, как при запуске космического шаттла. Вот смешно, думал я — ведь шаттл уходит вверх, а я-то собирался вниз!
Меня так и подмывает тоже повести себя как малолетний хулиган в песочнице и наорать на него; но тут вдруг что-то начинает меняться. Я чувствую, как нечто нарастает во мне, словно волна, набирающая силу, прежде чем обрушиться на берег.
Он обратился к нам, словно к судьям в Верховном Суде.
— Ты не представила меня своему другу, — говорю я, сияя, словно ромашковая полянка под солнышком.