— А это… — сказал он, — …это развод твоих родителей.
— ДА ЧТО С ВАМИ СО ВСЕМИ ТАКОЕ?! — взвилась я.
— Так что, — заключила Ханна, — даю ему девять баллов из десяти по шкале социальной пригодности.
— Когда дела становятся совсем никуда, дальше будет лучше.
Моя рана кричит, и я затыкаю ей рот белым марлевым квадратом; но в смятении давлю чересчур сильно и вздрагиваю — почти незаметно, но дядя смотрит на меня, ловя жгучим взглядом каждое моё движение, и замечает всё.
— Ты что, собрался плавать в футболке? — недоумевала я. Но прежде чем он ответил, какая-то своенравная клетка моего мозга выдала на-гора слова моего брата: «Ты когда-нибудь видела его без рубашки?» Только Теннисона мне здесь не хватало! Я тут же придавила эту клетку, словно клопа ногтем. Пошёл вон, братец.