После бритья, а особенно после поцелуя Никитин пошатывался, как пьяный. Смотрел на княжну так, словно ничего не понимал.
— Небось, не вырастешь, — еле выговорил Яшка. — Ой, уморила!
— Гори-ит! На Ильинке гори-ит! И в Пыжах! В Пыжа-ах!
На сестру можно рыкнуть, замахнуться — на время затыкается. А с пигалицей багрянородной что сделаешь?
Под тяжёлым сапогом хрустнула слюда из разбитого фонаря, её мастер нарочно рассыпал на нужном месте. Пора! Ильша потянул за проволоку.
Следствие по стрельцам, по инокине Сусанне (так нарекли постриженную Софью), по охвостью Милославских разворачивалось обширное, конца-краю не видно.