— Гори-ит! На Ильинке гори-ит! И в Пыжах! В Пыжа-ах!
На сестру можно рыкнуть, замахнуться — на время затыкается. А с пигалицей багрянородной что сделаешь?
Под тяжёлым сапогом хрустнула слюда из разбитого фонаря, её мастер нарочно рассыпал на нужном месте. Пора! Ильша потянул за проволоку.
Следствие по стрельцам, по инокине Сусанне (так нарекли постриженную Софью), по охвостью Милославских разворачивалось обширное, конца-краю не видно.
— Чего тут не понять. — Дмитрий без интереса дёрнул плечом. — Бей по голове, связывай да рядком укладывай. Ты, Лёшка, лучше скажи, как тебя в Преображёнку занесло?
Утром на мелкопереплётных окнах, в которых слюдяные пластины были недавно заменены стеклянными, расцвели серебряные цветы невероятной красоты. Особенно дивен был один, в левом нижнем квадратце — не ледяной узор, а истинное чудо. Василиске стало жалко до слёз: вот сейчас солнышком пригреет, и потает несравненная краса.