Гвардеец встал в пиитическую позицию: отвел правую руку, подбородок вскинул, локоны парика разметал по плечам.
На второй год сняли урожай, хоть пока ещё небольшой, но Нифонт продал редкостные плоды московским боярам и иноземцам по полтине штука, и тем окупил весь расход.
Дверь сарая была незаперта. Монашек сладко спал, раскинувшись на соломе, поверх которой была наброшена мешковина.
— Говорил я тебе, Жлоба! Хоть неделю просидим, а не может того быти, чтоб пан полковник нам весточки не дал! — воскликнул один. Говорил он по-русски чисто, гораздо лучше и Галухи, и самого гетмана. — Читай!
Лица у обоих ероев отчего-то сделались напряжёнными.
Духовным следовало ехать той же дорогой до заставы и потом всё прямо, в Китай-город.