Обычный слабый человек при полном крахе всего тщательно продуманного предприятия теряется духом и гибнет.
Пока спускались во двор, Ромодановский велел раздетому офицеру удвоить стражу и простучать полы по всему подклету — не отзовётся ли где пустотой. Объяснять, однако, ничего не стал. Влез в колымагу, Попова усадил напротив. Поехали.
Отложил штуковину (кажется, это было курантное нутро), взялся за подлокотники, но не поднялся на ноги, а вдруг взял да поехал! Раздался тот самый скрип, который Митя уже слышал на болоте.
За «пса» его, жабёнка, следовало бы напополам разодрать, но ради сына Никитин сдержался.
Попов умолк, повесил голову. Вина его была не столь уж тяжкая, доставленное известие её с лихвой окупало, но говорить о том служивому Ромодановский, конечно, не стал. Пускай его потомится.
Алексей чуть не вскрикнул, Илья опёрся о дверной косяк, вдруг ослабев коленями.