Очень священник расстроился, что не угостил сына гороховым киселем и сам не отведал. Стал даже коней останавливать — не повернуть ли?
Полугода не прошло, получил он слезницу от царского спальника Фаддея Беклемишева, кому сказано в Голландию собираться, а у него пухлая хворь, жена-дура и именье в запусте. Поезжай за меня, Автономушко, молил спальник, а я уж в Посольский приказ поклонюся рублишками ста-полутораста, не всё ль им равно.
Сказал — и снова спрятался, чтоб Юла с перепугу не выпалил. Вдруг попадёт?
— А по мне Василиса Матвеевна хороша, какая есть.
Прямо над ухом грохнуло, из дула вылетел огненный язык.
Как они подобрались незамеченными да почему им дали отворить ворота, рассуждать было некогда. Нужно было спасать сына.