— Так точно! — заорал и Савчук. — Трех не вижу, а на зюйд-осте один, кажись, есть!
— …Сие, сутарыня, открытый перелом. Наклатываю шину. Вот так…
Я топчусь за спиной у штабс-капитана. Не думал, не гадал, что покажу свою тайну не моей Диане, а совсем чужому человеку. И все равно волнуюсь.
Я разинул рот, чтобы снова заорать, но не мог произнести ни звука. На меня в упор смотрела девушка. Ее глаза были как живые — живее, чем живые, а волосы переливались, будто освещенные ярким солнцем. Лишь спустя мгновение я понял, что это настенная картина. Что такое «мозаика», я не знал, и сначала мне показалось, будто прекрасный лик весь состоит из сияющих капель.
Верхняя и нижняя батарея доложили о готовности.
— Надраивай ей брюхо, что сверкало! Для корабля статýя всё одно что медаль для ероя.