Через несколько мгновений мы были уже в норе, и я быстро, но осторожно, чтоб не сполз дёрн, прикрыл крышку.
— Само собой. — Встала. — Давай я тебе грибоедовский вальс сыграю. Тихонько, чтоб им не мешать.
Нет уж, Платон Платонович, никуда я отсюда не уйду.
Никогда и никому она в этом не признавалась, а тут поддалась порыву. Кажется, раненый ее не понял. А может быть, не услышал, раздавленный своим несчастьем.
— Как не важно? — Лекс беспокойно зашевелился. — А что тогда важно?
С этими словами Аслан-Гирей аккуратно переломил хлеб с иностранным названием и честно разделил половинку еще надвое.