— Кончай хохмить! Мы, между прочим, по твоей милости в серьезный переплет попали. А забыла я, потому что занята была! Кто ж знал, что на меня столько всего навалится в этом Институте! Если б я только могла такое предположить — ноги моей здесь не было б!
— А не все ли равно? Это твоя жизнь и только твоя. Что же касается шепотков и слухов… я сама очень много внимания уделяла этому вопросу, в чем сейчас раскаиваюсь, если честно. Говорить будут в любом случае — уже говорят, а потому — какая разница? Посудачат и замолкнут! Особенно, если говорить уже будет не о чем. Законные жены, знаешь ли, особого внимания не вызывают — намного приятнее перемывать косточки любовницам и временным увлечениям.
— Да? — Рельм хитро прищурил изумрудные глаза.
— Я и не обижаюсь, — старательно сдерживая свое раздражение, произнесла я. Не хочу, чтобы она поняла, как близко к сердцу я приняла слова Тиа. Ей и так с ним нелегко. — Давно не обижаюсь. Но мне надо перекипеть — боюсь, сейчас я опасна для окружающих, — вынужденно призналась я, поглаживая по шее свою лошадку. Та чувствовала мое раздражение и нетерпеливо гарцевала на месте.
— Ты права тянуть смысла мало, да и в столице я надолго не задержусь — в скором времени с караваном на восток, к морю, отправлюсь, — задумчиво произнесла воительница. — Хорошо, приду я сегодня. Хоть посмотрю, кому могла приглянуться. Оно всегда приятно заглянуть в чужие глаза и увидеть свое отражение. Но ты, я думаю, осведомлена об этом поболее меня.