– Никак нельзя,– уголком рта прошипел в ответ авантюрист,– в раж вошел, шлея под хвост попала, теперь только держись. Я буду не я, если он мне все яблоньки вместе с корнями на блюдечко с голубой каемочкой не выложит и к нашим сахарным устам не преподнесет.
– Я! Я! Я! – послышался нестройный хор голосов, но изрыгающий в пьяном угаре душу старец не позволил возразить ему.
И тут Петрович сделал характерный кивок головой, да такой артистический, что на мгновение все увидели сварщика, опускающего на глаза маску, и начал на глазах зрителей-гостей приваривать невидимую пружинку невидимых часов невидимыми золотыми электродами.
– Не раскисай,– хлопнул его по плечу Елисей,– давай лучше подумаем, что теперь делать будем.
За оркестром бежали слуги. Одни раскатывали малиновую ковровую дорожку, другие усыпали ее лепестками роз. Дальше ехали виновники торжества. Самого главного виновника четыре амбала несли на носилках, над которыми трепыхался в такт их шагам розовый шатер, разукрашенный разноцветными ленточками.
– Племяш, ты что, моих дружбанов не уважаешь? – поразился дракон.