Бревенчатый настил гати вывел их не к дубу, как Алеша предполагал, а на приличного размера островок, затерявшийся среди бескрайнего вонючего болота. И жизнь на островке била ключом. Там кипел базар.
– Уж если даже лавочник… то что говорить о шахе. Надо приодеться…
– Подождите,– Алеша тяжело задышал,– вы хотите сказать, что мы бред его больного воображения?
– Ладно,– оборвал его волхв,– и помогу, и благословлю, но раз корысть ты с дела благого иметь хочешь, то изволь раскошелиться. Для таких, как ты, у нас, волхвов, услуги платные.
Петрович озабоченно пощупал другой карман, вытащил оттуда многократно сложенный газетный лист «Рамодановских вестей», забавно похлопал на него глазами и начал вытряхивать тлеющий табак из самокрутки на стол.
Пока Алеша отвлекал внимание общественности, его брат поплевал на руки, вытащил из-за пояса отчаянно верещащий что-то типа: «Я не топор!» – меч-кладенец и ринулся в атаку, которая немедленно захлебнулась, так как дуб с испугу начал отбиваться от нового противника ветками с зажатыми в них «племянниками».