— Один в реакторном отсеке так и остался, который я заминировал. А другой, — он похлопал ладонью по своему огромному железному ящику, — я приберег для особого случая.
— Я ночевать в машине буду, — заявил Алексеев.
Николай был в шоке и так и уснул в этом состоянии.
— Комаров. Начинай оповещение в режиме «Б»… Да… Да, всех… Ну да, контрольный срок прибытия полтора часа. Как обычно… Да я понимаю, что они уже на хрен посылать будут. Ну, пусть позвонят в Генеральный штаб и их посылают… Все, давай. — Положив трубку, он обратился к своему товарищу: — Миша. Запиши оповещение тоже.
«Стой, что там говорили в баре про вандалов? Они используют какой-то тарабарский язык вперемешку с каким-то падонским. И зовется все это таралбанским… Как разобраться? Задом наперед? Темотанарга… Что это? Агранато… Гранатомета! Семен, надо эту улдап… падлу! Из гранатомета… дальше понятно… Ответ был: хорошо, хана этим…» Николай осторожно высунулся из-за угла. Эти двое присели на одно колено. Один из них водрузил на плечо РПГ-7. Они не видели Николая. Даже не подозревали о его присутствии. Васнецов ткнул длинным стволом КСВК гранатометчику под мышку. Тот удивленно повернул голову, и Николай нажал на курок. Громыхнул выстрел. Ружье сильно дернулось в руках Васнецова, повинуясь законам физики и изрыгая из своего жерла могучую силу. Руку вандала подбросило вверх, и она, описав дугу, повисла на сухожилиях. Пуля прошла через плечевую область, вошла в шею и разорвала ему горло. Второй боевик, забрызганный кровью первого, от неожиданности и испуга распластался на полу, затем, увидев, что стало с его товарищем, вскочил на ноги и стал вскидывать свой автомат.
— Хватит с них. А то слишком много чести, — произнесла она, застегивая куртку. — Что с этим лохом делать будем?