— Господи! — закричал Николай. — Господи!!!
— А ты подумай. Это же дочь Андрея. Вон он лежит. Наш товарищ. Как ты можешь?
— Да иди ты ко всем чертям, — зло проговорил Васнецов, но так, чтобы ни она, ни ее подруги не услышали сказанное.
— На хрена кастрюлю поставили тут, спрашиваю?! И что за дерьмо в ней?!
Сквернослов сидел какой-то подавленный, с отрешенным выражением лица. Погруженный в собственные мысли Николай не обращал на это внимания. Тем более что тусклый красноватый свет внутри отсека не позволял оценить душевное состояние человека только по выражению лица. Сам Васнецов чувствовал озноб. Он впервые покидал Надеждинск. Хотя вроде бы в другой жизни и в другом мире он ездил с родителями в Калугу. Но он был тогда настолько мал, что этого путешествия, можно считать, и не было для него никогда. Теперь он сирота. А Калуга была испепелена. Николай прильнул к перископу и смотрел на удаляющиеся строения родного городка. Это совсем не то ощущение, когда смотришь на удаляющийся дом, идя в лес за дровами. Сейчас он был весь переполнен сильными и противоречивыми эмоциями. Его охватывало волнение от предвкушения предстоящего им путешествия. Но его наполнял и страх перед неизвестностью. Мысли о том, что еще не поздно выбраться из этого лунохода и броситься обратно, в родной и теплый подвал, злили его.
Николай не стал дожидаться приказов командира и вышел из укрытия. Он подошел к капитану и с любопытством разглядывал эту странную пару.