— А это что за тварь? — Сквернослов вытянул что-то лохматое и бурое с длинным и узким носом.
Она вдруг повернулась вполоборота и посмотрела в сторону лунохода. Прямо ему, Николаю, в глаза. Бледное лицо, испещренное оспинами и морщинами. С большими черными глазами, как у морлоков в подземелье. С плотно сжатыми от постоянной боли губами…
— Сейчас их моют, бреют, кормят. В общем, в порядок приводят. Потом их врачи осматривать будут. Мало ли что. Ну и до выяснения личностей никаких контактов. Сами понимаете, они лазутчиками чьими-нибудь могут вполне оказаться.
— Вы специально ее тут повесили? Для душевного смятения задержанных? — Варяг грустно улыбнулся. — Мне пятнадцать было, когда я побывал в Третьяковской галерее. Я помню ее. Я ее видел там. Странно. Мне почему-то казалось всегда, что она зовется «Квинтэссенция войны». Разве нет?
— Мы тоже об этом подумали, — кивнул космонавт. — Других вариантов нет. Это ХАРП.
— А там их два, — ответил Армаген. — Тот, что большой, давно обрушен. Малый еще цел. Можете по нему ехать. Только там блокпост. Но это ничего. Это наши там. За пять патронов от «калашника» пропустят без вопросов — Хачикян вынул из кармана горсть патронов и протянул их Яхонтову. — Держи.