Корпус сошел с дороги уже в виду крепости и по большой дуге, верст в восемь, огибал ее. Недавно прошел сильный дождь, землю размыло, и приходилось постоянно вытаскивать телеги из грязи.
— Пойдет, — согласилась женщина, доставая сигарету для себя. Она почти лежала в шезлонге, вытянув ноги. Я присел рядом, щелкая зажигалкой. В колеблющемся свете рассмотрел и понял, что уже раньше видел ее.
— Никогда этого не будет, чтобы у трона стоял иноверец. Ты либо наш, либо чужой. Следует сказать: «Амантуби-Лляхи ва русули-хи» — «Уверовал я в Аллаха и в посланников Его», — объяснил Акбар. — И не думай, — глядя на Ульриха тяжелым взором, — заявил он, — что этого достаточно. Придется учиться. У меня.
— И чего хорошего вы добились? — убежденно говорил мне страшно известный во всем говорящем на английском языке мире комик. Даже в кино снимался, но я так и не удосужился сходить. Фамилию его я не помнил и звал исключительно «сэр Чарльз».
На представление собралось не меньше трехсот тысяч зрителей, жаждущих понюхать вонь от артиллерийских орудий и потных носков. Масса энтузиазма и приветственных криков. И казалось бы, жители трех сотен мелких государств, не считая крошечных графств, епископств и вольных городов, должны вести себя по-разному, но все дружно заходились от счастья при звуках маршировки. Это что-то труднообъяснимое, но характер у народов все-таки существует. Анекдоты про типичное поведение не на пустом месте рождаются.