– Через энное количество месяцев узнаем, – откликнулся Басс.
Не знаю, сколько мы прошли за день. Погони не было слышно, а после суток на ногах мы буквально падали и, едва начало темнеть, завалились в какую-то расщелину, куда накидали по максимуму травы – как раз хватило, чтобы утонуть в ней, как в пуховой перине. И все-таки я не спал еще какие-то минуту или даже две.
Вечерело, солнце садилось в тучу, внутри которой что-то угрюмо ворчало и ворочалось. Похоже было, что надвигается действительно весенняя гроза. Но двигалась туча неспешно, и мы с удовольствием гуляли в окрестностях лагеря, который был разбит сразу за переправой. Мы с Танюшкой уже нахохотались, почему-то начав вспоминать смешные случаи из первого нашего года здесь и, успокоившись, спустились к этой тихой заводи, в которой плавали кувшинки.
– Урса, – сказал он. – Гребут этим берегом против течения, со стороны Рейна. Шесть лодок, шестьдесят штук. Сейчас километрах в двух.
Наверное, к страху можно привыкнуть, научиться жить одним мгновением, радуясь тому, что именно в него, в это мгновение, с тобой еще не случилось ничего плохого. Я это понимал, но сам так не мог.
– А если повезет – то и больше. – Олегу идея Йенса явно понравилась. – Пошли строить плот!..