Рынок в Божьих воротах, где в обычные времена было полным-полно крестьян, продающих овощи, был почти пуст. Сир Джаселин вышел навстречу Тириону, приветственно вскинув железную руку.
— Вот и хорошо, — улыбнулся он. — Ну, так что же мы с тобой будем делать? Есть у тебя какие-нибудь предложения?
Островитяне закрыли высокие двери в дальнем конце. С высокого сиденья Бран насчитал их около двадцати. Теон, наверное, оставил стражу у ворот и у оружейни, но все равно их никак не может быть больше тридцати.
— Ты все сделал как надо, — сказала она Роббу, когда они вышли на галерею, — хотя эти шуточки с волком больше пристали мальчику, чем королю.
«Робб побьет его, — подумала Санса. — Он уже побил твоего дядю, твоего брата Джейме — и твоего отца тоже побьет».
— А вот тут ты ошибаешься, Луковый Рыцарь. Не всякий огонь отбрасывает одну тень. Стань ночью перед костром — сам увидишь. Огонь танцует и движется, не зная покоя. Тени перемещаются, длинные и короткие — на каждого человека приходится целая дюжина. Одни просто слабее других, только и всего. Человек и в будущем отбрасывает тень — одну или несколько, и Мелисандре видны они все. Я знаю, Давос, ты не любишь эту женщину, я ведь не слепой. И мои лорды ее не любят. Эстермонт считает огненное сердце дурным знаком и хотел бы сражаться под королевским оленем, как в старину. Сир Гюйард говорит, что эта женщина не должна нести мое знамя. Другие шепчутся, что ей не место в военном совете, что ее надо отправить обратно в Асшай, что грешно оставлять ее в моем шатре на ночь. Они шепчутся, а она делает свое дело.