Я быстро вставил ей в ухо ствол пистолета и спустил курок. Пытающиеся пастись неподалеку лошади запряли ушами, их не испугаешь одиночным выстрелом, они воспитаны для войны.
Вспомнилось, что один мой знакомый каждое лето брал себе на фазенду бомжа. Тот работал у него за прокорм, и стакан водки вечером, больше ему ничего и не требовалось. Ну, еще обноски получал. Разговаривал я с ним однажды, про жизнь свою он мне рассказывал. Всю жизнь в Донбассе проработал, и проходчиком и горноспасателем, а потом вот так жизнь сложилась. Еще рассказывал он, что ему чуть-чуть до Героя Труда не хватило чего-то там.
– Рассказывай, куда ты исчез так, что тебя никто даже не смог увидеть –
Издали больше всего он напоминал мавзолей. Тот самый мавзолей, о котором без пояснений понятно, какой именно, где находится и кто в нем почивает. Разве что несколько больше в размерах, немного другой формы и безо всяких трибун. Раньше его окружала стена. Ее остатки и сейчас были хорошо различимы по всему периметру.
Надо было поесть, да сразу спать устраиваться, но черт меня дернул заглянуть за какое-то строение из теса, даже не успевшего потемнеть. И настроение испортилось еще больше.
До лопухов, за которыми я прятался, совершенно не торопясь себя обнаружить, легко доносились все слова происходящего диалога. Вот только толку с этого было ноль, потому что разговор велся на незнакомом мне языке. Некоторые слова казались похожими, на те, что я уже знал, но даже составить общее впечатление о теме разговора, все же не мог.