Булгаков трудно переживал неуспех этой работы и задумал написать пьесу непосредственно о Сталине, чтобы не путем аллюзий, а путем прямой характеристики этой фигуры добиться расположения монарха. Драматург написал пьесу «Батум» о детстве Сталина, представив его выдающимся ребенком, имевшим замечательные задатки. Произведение было послано на цензурный просмотр Сталина. Создавая эту пьесу, Булгаков впервые совершал насилие над собой, что потребовало известных нервных напряжений, их усугубляло томительное ожидание решения великого цензора. Ответа все не было, а из ЦК от Жданова стали доходить неблагоприятные сведения, предвещающие запрет на постановку пьесы.
— Слушаюсь, товарищ Сталин. Когда нужно принимать дела?
Повторилась история с Мандельштамом. Диктатор стремится сломить художника, заставить его написать восхваление божественной особы вождя. Это восхваление войдет в историю или как отражение реальных достоинств, или как свидетельство всемогущего тирана, способного подчинить своей воле любого Поэта и любого Мастера. Когда восхваление написано ― дело сделано. И Поэт, и Мастер теперь могут умереть. И не только могут, но и должны, ибо неровен час, опамятуются и найдут в себе силы отречься от невольничьих строк, И Булгаков умер, умер, не отрекшись от пьесы «Батум» и не воплотив ее в сценические образы. Никакого ответа на письмо актеров по поводу Булгакова от Сталина не последовало. Срезу после смерти Булгакова раздался запоздалый звонок Сталина, возможно, нарочно запоздалый: «Правда ли, что писатель Булгаков умер?» Неясно, что в этой истории от реальности, что от легенды, в которой, по словам Булгакова, всякий великий писатель нуждается.
— У меня нет твоей фотографии. Почему ты не даришь мне свою фотографию?
В 1940 году на приеме у Сталина Юдин высказал суждение о великих преимуществах советской экономики перед капиталистической.