– Помощь ему не нужна. Достаточно будет твоего молчания. – Он сделал паузу. – Нам не следует в это вмешиваться. Военные рвут и мечут, а нам и так хватает с ними хлопот. – Он повернулся к Гаселю: – Сожалею, но я должен оберегать своих.
– Аселам алейкум, – ответил Мубаррак. – Мы разыскиваем двоих мужчин… Двоих чужаков…
Он вышел, закрыв за собой дверь, однако через несколько секунд лейтенант Разман вышел за ним следом и сел на крыльце – полюбоваться ночью и пустыней, которая простиралась перед ним, постепенно утопая во тьме.
Дул тихий ветерок, и с наступлением темноты звери равнины покинули свои убежища, чтобы пощипать листву в низкорослом дубняке, где он подстрелил замечательного зайца и приготовил ужин при свете костра из тамариска. Затем стал смотреть на звезды, явившиеся составить ему компанию, и с удовольствием перебирать воспоминания: лицо и тело Лейлы, смех и игры своих детей, глубокий голос и умные речи своего друга Абдуля эль-Кебира и замечательное, увлекательное и незабываемое приключение, которое ему довелось пережить на самом пороге зрелости. Оно навечно наложило отпечаток на его жизнь, а старики будут рассказывать о нем годами, заставляя подростков восхищаться подвигами единственного человека, одновременно бросившего вызов целой армии и Тикдабре.
– Вы, лейтенант, по-видимому, больше всех общались с этим туарегом. Что вы о нем думаете?
– Нет, ваше превосходительство… – снова выступил генерал. – Ничего странного. Здешние законы позволяют туарегам скрывать лицо в соответствии с их традициями. Описание, таким образом, соответствует действительности… Принимая во внимание, что, согласно подсчетам, их приблизительно триста тысяч, из которых немного больше трети обитает по эту сторону наших границ, следует признать, что под описание подходит по меньшей мере пятьдесят тысяч взрослых мужчин.