Гасель отрицательно покачал головой, но все же приблизился к верблюдам и связал им ноги, соединив передние с задними, чтобы у них не было никакой возможность подняться.
Когда высоко-высоко над пустыней бороздят небеса реактивные самолеты, а по самым известным путям ездят грузовики, вытесняя его соплеменников в самые отдаленные районы равнины, трудно сказать, сколько времени они еще продержатся на этой равнине. Однако Гаселю было ясно, что, пока в песках, на бескрайних безжизненных плоскогорьях или среди бесконечных россыпей камней хамады будет жить хотя бы один туарег, закон гостеприимства должен оставаться священным, ибо в противном случае ни один путник больше не рискнет пересечь пустыню.
– Да. Я… – сухо прозвучало в ответ. – Где моя семья?
Хвала Милосердному Аллаху, который позволил тебе остаться невредимым и продолжить свой путь, за то, что сейчас ты находишься здесь с нами, у очага.
– Все равно пойдете. Заставим силой. – Он окинул взглядом присутствующих. – Здесь все? – В ответ на молчаливое подтверждение махнул рукой: – Отлично! Тогда вперед.
Он смотрел на спутника, когда тот спал – беспокойно, временами что-то бормоча, с широко открытым ртом, словно постоянно ловя воздух, который упорно не желал спускаться в легкие. Он оказал бы ему услугу, навеки продлив его сон, избавив его от ужасов и мучений грядущих дней, поскольку тот погрузился бы в самый безмятежный сон, еще сохраняя в сердце иллюзию того, что он свободен, и лелея слабую надежду на то, что перейдет границу.