– Послушайте, сержант! – сказал Разман, стараясь, чтобы голос звучал как можно более властно. – Я здесь старший. Выступите, когда стемнеет, и я хочу, чтобы с рассветом вы вернулись. Ясно?
Суад уже отправилась на кухню с тарелками – они так и не съели то, что в них было: мясо оказалось практически несъедобным – и вернулась с подносом домашних сладостей, от которых глаза пришедшего заблестели.
Оставались еще отдельные семьи, такие как семья Гаселя, затерявшиеся в просторах пустыни, но это были уже не группы гордых и полных собственного достоинства воинов, а мужчины, которые сохранили мятежность духа, зная наперед, что им никогда больше не быть грозным «Народом Покрывала», «Меча» или «Копья».
Тот взмахнул рукой, повернулся и зашагал прочь.
Лейтенант понимающе кивнул и облизнул губы, ощутив при этом только солоноватый вкус пота.
Вечер застиг его за трапезой. Еще не успели появиться первые созвездия, а он уже спал, укрытый от ветра низким кустарником и согреваемый тлеющими углями костра.