Птичий гомон и легкий ветерок… Цветы на растрескавшейся почве…
– Что скажешь? – крикнул я. – Можешь ты мне ответить?
– Ты, похоже, на задании, Мерлин. Вот и ступай себе, – велел Бенедикт.
– Мандор? Я почти ничего не знаю про тебя и твою семью.
А теперь, теперь… я плыл. Я кружился. Иногда я застревал. Тело мое было снаружи, но Вуали не стали от этого более проницаемыми. После каждой я чувствовал себя выжатым, словно пробежал милю с олимпийским результатом. На одном уровне я сознавал, что держу в руке Камень, в котором прохожу посвящение, на другом – чувствовал, как колотится мое сердце, на третьем – припоминал отрывки из лекции по антропологии, читанной нам Джоан Галифакс многие годы назад. Пространство вращалось, как «Гейзер Пик» урожая 1985 года в бокале – а кто сидел тогда напротив меня? Неважно… Вверх, назад, вспять. Кроваво-алый прилив ослабевал.
– Тогда пора подавать следующую перемену, – объявил Мандор и взмахнул рукой. Перед нами возникли тарелки.