Надя слышала, что девочка плачет, когда звонит, и решила поговорить с сыном.
– Ты будешь следующей, – сказала мне Галина Викторовна, в последний раз собирая свою грязную сумку-авоську.
Конечно, я его помнила, еще бы нет. Умный парень с явными математическими способностями. Яркий, талантливый. Но… гадкий внутри. Нагловатый, с большим самомнением. Меня он ни во что не ставил. Считал занудной дурой. Андрей его любил, выделял. Смеялся надо мной. Защищал его – говорил, что мальчик может позволить себе такое поведение. Он – не средний зубрила, «каких ты любишь», – добавлял он. Мы с ним спорили до крика.
Лилечка в тот день, когда папа умер, сорвалась. Потом говорили, что вроде бы из-за того влюбленного мужчины, из пациентов. Вроде бы он ее бросил – может, увидел в ней чревоточинку, может, еще что…
– Надежда Михайловна сказала, что вы по-другому преподаете. По-другому к детям относитесь. Не как все. Сережа вас сразу послушался. Обычно ему раз десять надо сказать.
Я буквально влетела в учительскую, где сидела Нелли Альбертовна.