Андрей все чаще стал раздражаться. Ему не нравилось, как я выгляжу, как хожу, как сижу. Не такая стрижка, не так оделась в школу. Он делал мне замечания, просил, чтобы я то помолчала, потому что говорю глупости, то поговорила с ним, то оставила его в покое, то посидела рядом. Я считала, что это последствия болезни. Многие больные, идущие на поправку, хотят перемен – в себе, в родных, в обстановке. Я даже радовалась его придиркам как еще одному признаку выздоровления. Не обижалась, не реагировала. Меня волновало другое – Андрей совсем не был мне признателен и благодарен. Он мной тяготился. Я это видела, чувствовала. После истории с чаем он на меня накричал. Впервые. Тогда он мне и сказал, что я отвратительно выгляжу и все порчу своим вечно сосредоточенным видом и жизнью по часам, по расписанию.