— Я, мама, еще не поеду, а останусь на время у тёти, — проговорила она тихим голосом, но в этих тихих словах прозвучала железная решимость.
— С тем, чтоб и вы меня также, — проникнутым голосом промолвил Тихон.
Исступление его доходило до бреду; Николай Всеволодович нахмурился и как бы стал осторожнее.
— Я не напишу, что убил Шатова и… ничего теперь не напишу. Не будет бумаги!
— Нет, его не будет. Верховенский уезжает завтра поутру из города, в одиннадцать часов.
— Marie, успокойся, о, как ты расстроена!