На узкой тропинке у стены храма не оказалось ни Билла, ни темнокожей женщины — Доркас, ее зовут Доркас, а вовсе не Уэнди Ярроу, — и одежда Рози тоже исчезла. Впрочем, это не вызвало у нее беспокойства. Она спокойно обошла здание, взглянула в сторону вершины холма, увидела их, стоявших рядом с тележкой для пони, и зашагала навстречу.
Женщина, на которую упал случайный взгляд Нормана, была не брюнеткой, а узкобедрой блондинкой, и волосы ее не стянуты в лошадиный хвост на затылке. Они опускались до середины спины аккуратно заплетенной косой.
В этот раз Рози улыбнулась чуть искреннее, но отрицательно покачала головой.
«Ничего я не хочу сказать, — сердито ответила она на свой вопрос, — потому что я ничего не соображаю». Все верно. Пожалуй, она еще могла бы поверить — с огромным трудом, правда, — что царапина способна самопроизвольно появиться на теле спящего человека в том месте, где ему приснилась царапина. В конце концов, это только лишь царапина, и ее возникновение, пусть с большой натяжкой, все-таки объяснимо. Что совершенно непонятно, так это исчезновение ночной рубашки. Не могла же она раствориться только потому, что ей приснилось, будто она голая?
«Роуз. Подойди ко мне поближе, дорогая. Я хочу поговорить с тобой начистоту».
Рози посмотрела на нее в замешательстве, затем перевела взгляд на Герт. Та глянула в сторону, и, проследив за направлением ее глаз, Рози ощутила прилив жуткого страха. Впервые ее сознание зарегистрировало тот факт, что в комнате находятся не только женщины из «Дочерей и сестер», но и полицейские. Двое в штатском, трое в форме.