— Должны. Не все, но проснутся. И что? Они тоже люди. Вот проснется какой-нибудь мент. Что, думаешь, он мирных граждан спасать бросится? Да ни фига. Прежде чем вспомнит, что мент, он вспомнит, что человек. И чего он начнет творить, по-твоему? Справедливость?
— Не знаю, зачем ты врешь, но ты даже не представляешь, что там, за стеной.
Борис хотел что-то ответить. Лицо его напряглось, скулы заострились, с языка уже готово было сорваться нечто хлесткое, как удар плети, но брат передумал. Выдохнул и зашагал прочь.
Створка распахнулась. В проеме стоял крепкий мрачный парень в потрепанной форме.
— Чего он там бурчал? — спросил Борис. — Свят-свят-свят, что ль?
— Думал, волк… — возвращаясь на полено, признался я. Нахмурился: — А зачем он тебе сдался?