— Ну, у меня в жизни было много поводов для волнения, но работа в кофейне — это отдых. Даже если мне придется одновременно помогать Эллису, — пожал плечам Лайзо и бросил на меня хитрый взгляд через плечо. — А вы, леди Виржиния? Волнуетесь?
— Я иду с вами, — решительно поднялась я вслед за ним.
— Иногда и отраву наливают в сверкающие сосуды. Пригубишь — и окажешься во власти злого рока. Гинни, Гинни, как уберечь тебя? Что сказать и сделать?
Больше меня волновало другое. Отношение к Лайзо Маноле. Когда он оставался рядом или хотя бы в доме, то я относилась к нему как к мебели или, например, к своей трости — вещь незаменимая, но в то же время незаметная. Но стоило Лайзо сменить Эллиса на посту, как мысли мои начинали неуклонно возвращаться к зеленым глазам, белозубой улыбке и прочим романтическим глупостям. Я злилась на себя, вчитывалась в письма и отчеты до рези в глазах, находила тысячу срочных дел, но все тщетно. Это изрядно напоминало какое-то наваждение. Разумеется, Лайзо был ни в чем не виноват, но из-за волнений и переживаний я держалась с ним едва ли не жестче, чем раньше — говорила резким и высокомерным тоном, вечно выискивала недостатки и поводы для мелочных придирок. Он терпеливо сносил все мои капризы, но все чаще я ловила на себе тревожные взгляды.
Прекрасная и сильная. Она справится со всем, что пошлет ей судьба.
— Неважно выглядите, Виржиния, — жизнерадостно сообщил детектив, едва завидев меня на лестнице. — Тяжелый день?