– Распутаем, – решительно сказала Катя и посмотрела на свою руку, которую только что держал Береговой.
…И еще завез ее куда-то к черту на рога! Впрочем, не к черту и не на рога, а как раз в центр, но вернуться отсюда на ее тихую улицу не просто и не близко.
Это смешное словечко – абсолютно из репертуара писательницы Покровской, – и еще то, что ради него они врали, и ездили к его матери, и искали врача, произвело на него сильное и разрушительное впечатление.
– Вы знаете, – доверительно сообщила девушка-эльф, – я старалась об этом не думать. Мне мама всегда говорит, что я бесчувственная, а я никакая не бесчувственная!.. Просто у меня… – она шмыгнула носом, как будто даже успокоившись немного, – выхода другого не было. Мне папа денег почти не давал. А в Москве без денег никак нельзя! Ну что там у меня зарплата, три штуки баксов!.. Мне ведь и одеться надо, и причесаться, и машинку заправить, и в кафе посидеть!.. У всех девчонок нормальные отцы, а у меня жадный! Крутись, говорит, как знаешь! А сам миллионер!
– Да нет. Я точно помню. На пакете была бумажка приклеена, желтая, а на ней написано: улица Новая, дом пять.
Маня сочувственно поцеловала Никоненко в щеку, и он полез в машину.