Кате Митрофановой очень хотелось туда, на волю, прямо сейчас.
Вот например, в этом фитнес-клубе, недешевом и хорошо оборудованном всякими дьявольскими орудиями, потело, сопело и кашляло сразу несколько десятков человек. Все они переходили от одного пыточного станка к другому, и Катя точно знала, что ложится лицом вниз на ту же самую лавку, где только что лежал бледный юноша – потел, сопел и кашлял! Столь близкое, почти интимное соседство с юношей и прочими спортсменами оздоравливает или все же нет, вот чего Митрофанова никак не могда понять.
– Ну и слава богу, – резюмировала Анна Иосифовна таким тоном, словно он сказал нечто абсолютно ожидаемое и ничего не значащее. И в этом тоже было возвращение – он узнавал ее пируэты, заходы, пассы и тихонько радовался им.
Ее последней большой любовью – нет, нет, ее недавно научили, что говорить «последней» нельзя, нужно говорить «крайней», чтоб не сглазить! – ее «крайней» любовью был владелец супермаркета «экономкласса», считай, бывшего продуктового рынка. Вот тому надо было конкретно и четко, и еще желательно громко и по-матери, иначе не понимал ни шиша!.. А этот – тонкая натура. И волосы, и ресницы, и щетина… м-м-м… И книжку написал, она в Париже продается!..
Руки у него вдруг перестали трястись, и огромный камень, придавивший сердце, покачался-покачался и откатился немного в сторону.
Он существовал без слов много лет, даже не надеясь вернуться к ним, и вернулся только благодаря ей!