— Аури, Деа, Аури, Меа! — выкрикнул Курт хриплым голосом, и фэллы, едва держащиеся на ногах, синхронно наложили свои ладони на высеченные сбоку арки очертания рук.
Карцер находился глубоко под землей и представлял собой отдельные камеры без окон, на одного человека, с тускло мерцающей под потолком световой панелью, едва позволяющей рассмотреть углы помещения. Кроме того, температура в камерах специально понижалась едва ли не до отрицательных величин, чтобы арестант не мог чувствовать себя комфортно. Но в этот раз для арестованных было сделано исключение: задержанные охранители стояли на коленях уже почти четыре часа, положив руки на затылок под дулами тяжелых бластеров в руках у молчаливых, закованных в броню имперских пехотинцев. При малейшей попытке переменить позу или хотя бы пошевелиться следовал удар нейрохлыстом, вызывавший истошный вопль боли у нарушителя порядка.
— Но я… Господин наместник, я не голодна.
— Что? — очнулся Михаил, когда девушка вдруг замерла на месте.
— Есть! Поднялись, твари!.. Шевелись, шевелись!..
Ужин был скромный по количеству блюд, но обильный: мясо, нечто вроде каши из зерен, кусочки тонких лепешек и настой неизвестных трав, чуть терпкий, но очень вкусный. Иван спокойно насыщался в одиночестве. Несколько юных девушек быстро накрыли низкий столик на просторном дворе самого большого дома деревни, испуганно косясь в сторону пришельца, помогли ему умыться и удалились. А Император приступил к трапезе под прицелами глаз местной детворы, прячущейся за сплетенным из колючего кустарника забором.