— Конечно нет! — горячо выпалил Иван. — Ничуть не худые! А стройные и длинные! Самое оно! — добавил он, ничуть не кривя душой. Фигура у матери Врединки была действительно потрясающей. Ни роды, ни рабство никак не сказались на ней.
Он родился двадцать лет назад на улице. В прямом смысле этого слова. Кто были его родители — неизвестно. Корзинку с замотанным в грязный мешок младенцем нашли возле дверей государственного приюта. Единственное, что обнаружили вместе с ребенком, это лист бумаги, на котором было нацарапано кривыми буквами «Серс». Подумав, служители заведения так и назвали малыша, благо имя было достаточно распространенным на планете.
Император взглянул на что-то за спиной монсерратца, потом поднялся.
На лице молодой женщины появился испуг, и де Берг поторопился исправить ситуацию.
— Иди туда, куда стрелка будет показывать.
— Понимаешь, Ююка, с одной стороны — ты мать моей дочери. С другой — и не моя жена. Но в любом случае по Врединке ты — моя родственница. Так что разрешаю обращаться ко мне по имени либо, на худой конец, по фамилии, когда мы не на службе. А сейчас как раз такая ситуация. Поняла?