Кто-то посветил, вырывая из мрака запрокинутое лицо с сомкнутыми веками — чернявый, горбоносый мужик лет сорока, в самом деле, поневоле всплывает определение «казачьих кровей».
— Чего-то ты неразговорчивый, земеля. Вон позавчера одного везли, так он все порывался к зеркальцам, очень ему глянуть хотелось, не едут ли следом гэбэшники…
— «Голосок демократии» окончательно сняли с дотации, так что очередного номера не будет. Они к тому же, долбостебы, сунулись в дела «Ермака». Очень им любопытно стало, кто заполучил контрольный пакет — а пакет, между прочим, загреб младший братишка Старченко, это однозначно…
— В переводе с английского — частная собственность. Тут что, частная собственность?
— Не, бугор. До вора в законе ему далековато… Кислоту нести?
— Резонно, — сказал мент с таким видом, словно сам в свои слова ничуть не верит. — Значит, кто-то вполне профессионально положил ножичком вашего самого безобидного кадра, вывернул все карманы, что-то тщательно поискал да и ушел, бросив и тысяч триста деньгами, и золотую гайку на пальце… — он с холодной усмешечкой уставился на Данила, уже явственно ощущавшего тупое неудобство под ложечкой. — Если с вашими безобидными выкидывают такие номера, что же с опасными-то делают?