Тенистая поляна. На вытоптанной земле несколько деревянных столов и скамеек. Там сидят военные. Пьют самогон, орут. Все в одинаковых линялых гимнастерках. Лица грубые, хриплый смех. Когда Вада думал про своих военных товарищей, они вспоминались ему совсем иными. Какие они, оказывается, щуплые, низкорослые, недокормленные!
Волна гордости. Какую крутую ляльку трахнул! С полоборота!
Вон она! Обернулась на крик, остановилась.
На левую грудь упала большая горячая капля, сбежала вниз. Там, где она стекала, кожа была чистая, свежая, молодая, а вокруг по-прежнему все оставалось грязным и жухлым.
«Ля иляха илля-Ллаху!» — истошно выкрикивает Муса.
Но какой смысл наблюдать из посмертного бардо эту дурацкую сцену?