- Та еще семейка! Надеюсь, оно хоть было рафинированным.
Каждому из этих случаев могло быть тысячи причин. Абсолютно нормальных. Абсолютно реальных. Они и были. Как же иначе?
- Ну, а что мне было делать?! - огрызнулась та. - Я была в таком состоянии, что... Я была готова поверить во что угодно! Честно говоря, не то чтобы я прямо так всерьез восприняла этот договор, но я... я поверила тому, что она говорила про камень, понимаешь?
- Не знаю, только Глеб в жизни бы ничего не поймал. И кофе бы не сделал, не расплескав... Где Глеб, что ты с ним сделал?! - ее голос сорвался на писк.
- Конечно, - Эша отвернулась от ошеломленно-недобрых взглядов, решив, что де-монстраций на людях Колтакова ей хватит по уши. Она сама не знала, что потянуло ее за язык. Перстень, лежавший на столешнице, прожигал ее своим рубиновым гла-зом. Он был полон ненависти. Нет, бессмысленно пытаться его исправлять. Никто и никогда уже не сможет носить его безнаказанно.
- Почему Куваев уехал? - невозмутимо перебил его Ейщаров. - Кто-то повел себя особенно естественно?