- Олег Георгиевич! - возмутилась Эша. - Я Ипатьевский до сих пор только на фотографиях видела! Это жестоко - лишать человека возможности духовного обогащения!
- Можешь не сомневаться! Все сделаю, как надо, а потом, если что, мы подъедем. Возьмешь мою машину?.. то есть, твою мою машину?
- Порезаться страницей - это уметь надо! - Эша покачала головой и, наклонив книгу, раскрыла ее, держа ее за обложки. Перевернула. Тонкие страницы с легким шелестом заколыхались из стороны в сторону, побежали слева направо, мелькая черным типографским шрифтом и черно-белыми рисунками, одно белое поле сменяло другое, и все они были испещрены мелкими бурыми пятнышками. Больше всего пятнышек было на нижних уголках, на одном из них Эша заметила смазанный бурый отпечаток чьего-то пальца и умирающим взглядом посмотрела на Ейщарова.
- Он может ошибаться. Мы все можем ошибаться, и дело тут может оказаться совсем не в той женщине... но, - Сева придвинулся ближе, - ты полезла за мной в тот дом, Эша. Тебе никто за это не платил. Тебя никто не звал на помощь. Что изменилось за эти три года?
- Слышь ты, уйми своего, кто он там тебе...
- Понимаю, - хищно произнесла Эша, пытаясь привести себя в вертикальное по-ложение, - но в ударе с размаха ты, по-моему, смухлевал. Дай-ка я.