Она долго смотрела вслед Колодному, смотрела даже тогда, когда за ним давно уже закрылись двери лифта, расположенного в дальнем конце коридора.
– Ну, про совместные с Богомоловым планы можно лгать абсолютно спокойно, потому что сам Богомолов показаний давать не может, и еще не известно, когда сможет, а все остальные могут быть просто не в курсе, о чем там договаривались худрук и очередной режиссер, какие совместные планы строили и что именно худрук обещал режиссеру. А что касается того, что Дудник много ставит и творчески реализуется, я это легко проверю в Интернете. А вот ему, видимо, в голову не приходит, что тупые менты умеют пользоваться компьютером и вообще знают про Интернет и ориентируются в нем. Я на сто процентов уверен, что нигде этот Дудник ничего не ставит, но я, конечно, обязательно проверю.
– Не папашка, а папенька, – поправил его Камень.
Однако Александр Олегович Федотов и не подумал обижаться.
Она быстро переоделась и метнулась на кухню к заветной кастрюле. Рассольник был именно таким, как она любила, наваристым, с перловкой.
Чистяков занял такую позицию, с которой ему хорошо была видна сцена, и с удовольствием наблюдал за действом, а Настя встала за спиной у Федотова и через его плечо смотрела в партитуру. Михаил Львович Арцеулов с помощью костюмера Наташи быстро переодевался, меняя черное облачение из пролога на элегантный костюм интуриста. Уже минут через десять после начала она заметила, что актеры много импровизируют, проще говоря – гонят чистую отсебятину, произнося реплики, которых нет в тексте пьесы, и совершая действия, в партитуре не отмеченные. Гриша Гриневич когда-то объяснял ей, что такое часто бывает: если пьеса идет давно, у актеров возникает непреодолимое желание чем-то ее расцветить и как-то разнообразить.