– Я думаю, что, кто бы ни пришел, все равно это будет только худрук, а не худрук-директор, как сейчас.
Так что основания беспокоиться за судьбу внука у Ильи Фадеевича были, да еще какие.
– Ну и что тут такого? – недоуменно протянула она. – Непонятно.
– Не нужно. Идите, Антон, у вас дети. А мы все равно хотим спектакль посмотреть, из-за кулис это гораздо интереснее.
– Господи! – Колодный присел рядом, обнял Елену за плечи, прижал к себе. – Бедная девочка, бедная моя, как же тебе тяжело, могу себе представить. Ты так и сидишь тут? Я надеялся, честно признаться, тебя не застать, думал, что ты все-таки возьмешь себя в руки и поедешь домой. Тебе надо отдохнуть, Ленуся, а ты себя истязаешь. Тебе силы нужны, а Льву Алексеевичу ты сейчас ничем помочь все равно не можешь.
Дверь гримерки распахнулась, и на пороге появился помреж Федотов.