– Господи, Джим! – Тристан поглядел на меня округлившимися глазами. – Ты слышишь?
Я занимался кастрацией поросят. Их было много, а я торопился, и это не прошло мне даром – скальпель располосовал указательный палец на левой руке. Мгновенно все вокруг обагрилось моей кровью. Мне никак не удавалось ее унять: бинты сразу промокали, и когда я наконец все-таки наложил повязку, она получилась невообразимо большой и бесформенной – толстенный слой ваты, десятки раз обмотанный самым широким бинтом, какой только отыскался в моем багажнике.
Я смазал глазное яблоко, оттянул веки, и Зигфрид аккуратно ввел его назад в глазницу. Когда страшный шар исчез и на виду осталась только радужная оболочка, я испустил вздох облегчения.
– Значит, Бах вас не слишком увлекает? – лениво спросил он.
– А что с вашей собачкой, мистер Муллиген?
– А вы уверены, что нельзя вызвать мистера Фарнона?