— Но так было, — сказал он. — Я слышал мою жену… Катрин… В тот день, когда она умерла. Я был в Стокгольме, но я слышал, как она зовет меня.
— Он как-нибудь называется, этот хутор? Все говорят Олудден, но ведь это название этой местности.
Мне стало страшно. Я злилась на мать. Как можно было выйти в такую погоду! Никогда еще я не видела столько снега. Хлопья не падали на землю, они как кинжалы прорезывали воздух. Ветер бился в окна, грозя их выбить.
Он решил пока повременить с улучшением отношений с тещей.
Микаэль продолжал улыбаться, словно до него не дошел смысл сказанного.
Нет ничего теплее и уютнее детской комнаты.