Низко опустив голову, он упрямо шел по сугробам, уже сам не зная куда. Он надеялся, что дошел до луга за Олудденом, но убедиться не мог. Стоило ему поднять глаза, как в них тут же впивались ледяные иглы. Идиот, думал Хенрик. Надо было остаться в сарае. Нельзя выходить на улицу в зимний шторм.
— Мы празднуем, — повторил он, но уже не так решительно.
— Все какое-то серое и черное, — отвечает он, снова качая головой. — Слишком мрачно для меня.
— Так вот почему они уехали из столицы, — проговорила Тильда. И заключила: — Бежали от воспоминаний.
Он, как обычно, отвез детей в сад и вернулся в пустынный дом, где принялся оклеивать обоями стены в южных комнатах.
День был ветреный, но ясный, и с собой у них были припасены термос с какао и булочки. На встроенном в рюкзак Йоакима детском стульчике должен был сидеть Габриэль, но ему больше нравилось бегать по полю с Ливией. Выйдя к дороге, дети остановились и посмотрели сначала налево, а потом направо, как учил Йоаким. Только после этого он разрешил перейти дорогу.