– А если прибоженный решится что-нибудь сделать со своим телом? Скажем, воспользоваться услугами лекаря и освободиться от… – Как бы выразиться поточнее? – От лишних отростков плоти. Пятно останется?
Он промахивается. Делает поспешный шаг, увлекаемый тяжестью посоха. Поскальзывается на ковре, обтекающем ступеньку, и, кувыркаясь, падает, затихая лишь у подножия лестницы.
– Тихим. Говорил всегда так… будто ласково, а на самом деле ослушаться его было ну никак не можно. И знал все на свете, о чем ни спросишь. При нем ни ссор, ни споров не случалось, ни вражды какой. Тихий он был человек. И при нем тихо все было.
– Да-да, я говорю о бракке. Боевые посохи в древности как раз вырезали из ствола и ветвей юлони. Но, разумеется, они не обладали какими-то чудесными свойствами, кроме прочности и гибкости.
Впрочем, уговаривать никого не пришлось: когда мы добрались до трапезного зала, выяснилось, что прибоженный все еще там. Любезничает с градодержателем, и, судя по тому, что юноша ощутимо повеселел, беседа велась к обоюдному удовольствию.
Один я, что ли, могу до вечера протирать здесь штаны? Хотя… Пока мне не скажут, в каком направлении отсюда Блаженный Дол, или рукой не покажут, все равно не знаю, куда двигаться. Вот только у кого бы спросить?