Принявший изысканно-скучающую позу рядом со столом управителя худощавый мужчина в черном камзоле с бронзовым медальоном на груди поморщился и коснулся правого уха, словно проверяя, осталось ли оно в целости и сохранности после того, как приняло в себя визг Лаолли.
Мужчина заорал благим матом, растягиваясь на полу и ощупывая колено руками в надежде хоть чуть-чуть уменьшить боль. Обезумевший взгляд скользнул по нашим лицам.
А она все шла и шла, преодолевая намеченный путь так медленно, как только могла. И волна, катящаяся за ней, словно уставая от собственного напряжения, постепенно затухла, вскоре полностью растворившись во вновь возникающем обычном гуле, присущем любому питейно-едальному заведению.
И заговорил он со мной, как с последним служкой, а подавальщиков из зала вдруг словно метлой повымело. Что ж, значит, мои предположения вполне верны.
Он вышел из-за портьеры, а не отодвинул ее. Наверное, не хотел, чтобы происходящее в комнате стало доступно взглядам наблюдателей. Разноцветные пряди волос, слегка взъерошенные неощутимым ветром. Заострившиеся черты лица, странно сочетающиеся со спокойной уверенностью в чем-то, что превыше человеческих сил. Просторная накидка, скрадывающая пропорции и скрывающая движения. Иттан со-Логарен собственной персоной.
– В известность?! А то он ничего не знает! Может, это и вовсе всем нам приснилось?