— Не знаю, как это он собирается кончить, если никак не может начать, — подумала про себя Алиса.
Прочие критики проявили, пожалуй, несколько больше учтивости по отношению к никому до того не известному автору, но смысл их высказываний немногим отличался от первого. В лучшем случае они признавали за автором «живое воображение», но находили приключения «слишком экстравагантными и абсурдными» и уж, конечно, «не способными вызвать иных чувств, кроме разочарования и раздражения». Даже самые снисходительные из критиков решительно не одобряли Безумного чаепития; в то время как другие, не видя в сказке Кэрролла «ничего оригинального», недвусмысленно намекали, что он списал ее у Томаса Гуда.
— Поэтому здесь и накрыто к чаю?{g} — спросила она.
— Нет, я не подслушивала, — возразила Алиса. — Я узнала об этом из книжки.
— Кажется, за двадцать четыре, — продолжала задумчиво Алиса, — а может, за двенадцать?
— Только бы лодка не перевернулась, — думала она. — Ой, какая красивая! Как бы мне до нее дотянуться!